Корреспондент «МК-Азия» в публикации «Цена ошибки» (№13, 2018 г.) рассказала о смерти младенца из-за неправильно поставленного диагноза. Теперь в редакцию поступают гневные звонки и письма.
«Посоветуйте грамотного кардиолога (онколога, педиатра и так далее, список неограничен)» – пестрят объявлениями граждан в обращения в социальных сетях. Некоторые пытаются получить онлайн-консультацию, проверяют назначение и диагноз лечащего врача у нескольких специалистов. Почему так происходит? По какой причине диагноз и назначение подвергаются сомнению, а пациент мечется в поисках ответов? У каждого своя причина. И это отнюдь не капризы, а жизненная необходимость, в основе которой лежит печальный опыт и огромное горе, случившееся из-за недооценки состояния больного врачом. Мы теряем дорогих нам людей, испытываем боль утраты и лишаемся всякого смысла жизни. А медикам такие ошибки обходятся просто выговором, в крайнем случае - увольнением!
В среду, 4 апреля мы направились в ЦСМ №3, куда разгневанные статьей медики настойчиво «пригласили» журналистов, требуя сатисфакции. Дескать, их позиция по этому поводу не была отражена. Выходит, читали не очень внимательно. Ведь информацию о выговоре педиатру и медсестре «за допущенные недостатки в наблюдении за ребенком» мы взяли не с потолка, а из официального ответа ЦСМ №3, выданного родителям погибшего. Но об этом позже.
А «скорой помощи» все нет и нет
К коллегии негодующих сотрудников ЦСМ №3 присоединился и директор станции экстренной помощи Искендер Белекович ШАЯХМЕТОВ. В отличие от коллег его претензии были четко обозначены, буквально по пунктам. Мной, как автором статьи, были приведены конкретные факты.
– Что касается опозданий, то вы Америку не открыли! – заявил директор.
Хотя мы и не претендовали. По словам господина Шаяхметова, на станции укомплектовано всего 38 бригад, что, естественно, не позволяет удовлетворить спрос населения. Сетовал он и на нехватку машин, и врачей, и на то, что без помощи правительства проблему не решить.
– Да, есть плохие врачи, безграмотные. И я этого не отрицаю. В прошлом году было 68 фактов разбирательств с врачами. За грубые нарушения, такие как вымогательство денег, последовали увольнения, – признал Искендер Белекович.
Директор станции экстренной медпомощи пообещал проверить озвученные факты и удалился, оставив свой номер телефона для связи, подчеркнув, что всегда доступен, а вызовы на станции записываются автоматически. Заметим, что получить распечатку оператора связи с сохранившимися входящими и исходящими вызовами тоже не составляет проблемы. Но, увы, связаться, а тем более узнать о результатах проверки, так и не удалось. Вместо голоса господина Шаяхметова несколько дней пришлось выслушивать автоответчик информатора мобильной связи, беспристрастно сообщавшего, что аппарат абонента отключен. А так хотелось бы узнать, почему мой вызов «неотложки» был проигнорирован 14 марта нынешнего года. В тот день я самостоятельно пыталась снизить артериальное давление доступными средствами. Количество таблеток «Каптоприла» уменьшалось в упаковке, но желаемого эффекта не приносило. Цифры на тонометре ненадолго незначительно снижались и снова неумолимо ползли вверх. Вечером, около 20.00, решилась и набрала номер телефона службы «скорой помощи».
Мне порекомендовали: «Прилечь и успокоиться!»
Диспетчер, явно не желая принимать вызов, посоветовала прилечь и успокоиться. Совет, конечно, весьма дельный. Когда-нибудь мы все приляжем и успокоимся, но мне кажется, многим еще рано. Быть может, надо было объяснить диспетчеру, что высокое давление опасно для жизни и здоровья. Но мне казалось это очевидным, поэтому, перезвонив, я настояла на приеме вызова. Налицо были все признаки надвигающегося инсульта.
Последующие почти три часа моя кандидатура была первой на очереди. Меня заверяли, что как только бригада освободится, то сразу приедет. Несколько раз перезванивала я им, они перезванивали мне и уточняли «жду ли?». Ближе к 23.00, когда речь стала затрудненной, а в глазах замелькало сплошное черное пятно, пришлось вызвать коммерческую службу скорой помощи. Стоит ли говорить, что врачи буквально прилетели и моментально нормализовали мое состояние. Служба «экстренной» медицинской помощи на вызов так и не приехала, да и уточнять «нужна ли еще помощь?», больше не стали! Наверное, знали, что пациент, не дождавшись, обратился в платную медслужбу или умер и в их услугах больше не нуждается, или лежит в беспомощном состоянии и дверь уже открыть не сможет. Ответов так и нет. Как выяснилось, ситуация не единична.
«Скорая помощь едет на вызов по поводу давления 220 на 120 два часа...Что это? Скотство, нежелание лечить пожилых людей, или..? Может, иск к министру здравоохранения поставит этих сволочей на место? Ах, ну о чем это я, в самом деле... я в шоке от состояния нашего здравоохранения вообще! Кстати, приехала бригада из кардиоцентра, а 103 – не появилась вообще, не отзвонилась, нас как бы и не было!!! Неважно, что у человека все симптомы инфаркта, это же вообще – ерунда…», – написала жительница столицы Елена НААБЕР 22 марта 2018 года. (орфография и стилистика сохранена, – Авт.)
«То же самое произошло и со мной... Ответили, что 4 на очереди... ждите. Хотя с давлением 230/120 ждать очень даже рискованно, и они прекрасно это знают!!! Через 40 мин. ответили, что 3 очередь!!! Моим пришлось вызывать частную скорую», – делится Джамиля БЕЙШЕНБАЕВА.
Не менее интересно мнение активистки Светланы АНТРОПОВОЙ: «Может не права буду, но частным скорым ни по чем, ни пробки, ни праздники, прилетают за 5 секунд, а почему бесплатной все, что-то мешает? Складывается впечатление, что намеренно, т.к. это бизнес, и вынуждают людей вызывать платную скорую помощь».
«Мы так маму потеряли, на сердечный приступ медики приехали через два часа с пустым чемоданчиком, – пишет Светлана УРУСОВА. – До сих пор вспоминаю тот день, бегала по улице, кидалась к каждой скорой... стояла на коленях просила врача, вызвать другую бригаду раз у самих ничего нет и глаза соседки врача помню, она два часа поддерживала мамину жизнь... Врачи ушли, пополнив свой чемоданчик... все, что было на столике перекочевало к ним и шприцы, и лекарства, и тонометр с фонендоскопом... И звонки наши, и разговоры все было зафиксировано...не ожидали разборок... Два года назад, на наших глазах с крыши сорвался молодой мужчина... Скорая ехала больше двух часов, я опять металась по дороге, пытаясь остановить проезжающие скорые, сын в это время старался оказать посильную помощь... главное удерживал парня, он все хотел встать... Скорую помог остановить участковый. Пока сын бегал в аптеку за нашатырем и бинтами, бригадир попытался его поднять... легочное кровотечение... Когда появилась скорая, врач (если его можно назвать врачом) ногой потрогал парня... Мы тут же написали объяснительные, позвонили на подстанцию скорой помощи... Короче мне хватило общения, да есть ВРАЧИ, а есть «врачи».
И это малая толика в лавине гневных отзывов о работе службы скорой медицинской помощи от горожан.
Опровержение и правовое поле
Когда директор скорой помощи покинул нас, пообещав разборки в правовом поле, если не напишем опровержения, оставшиеся «эскулапы» тоже заявили об этом. А что мы должны опровергнуть? Факт смерти Глеба Ляхова? Или тот факт, что пациент, поверивший в диагноз доктора скорой помощи, «межреберная невралгия», умер от острой сердечной недостаточности? Мы были бы счастливы, если бы ошиблись или «недооценили» факт смерти. К сожалению, опровергать-то нечего!
И, кстати, сами негодующие медики сформулировать предмет опровержения так и не смогли.
– Статья написана в уничижающем нас виде! Некорректно! В такое тяжелое время!
– Какими именно словами или предложениями Вас унизили? – пытаюсь уточнить.
– А вы сами, что ли не читали? – встречный вопрос мне, как автору, разрушил все понятия о логике и здравом смысле.
– Некорректное изложение, много некорректных моментов, – возмущались собравшиеся, но конкретизировать претензию все же не удалось.
Зато, мягко говоря, некорректное поведение и отношение медиков к отцу погибшего ребенка, Андрею Ляхову, который пришел со мной, чтобы послушать их аргументы, просто поражало. Обращались они к взрослому мужчине, похоронившему сына, сугубо на «ты», требовали «быть мужиком, иметь совесть и не разносить сплетни»! Так значит, факт смерти младенца – всего лишь сплетня и его «субъективное мнение», о которых нужно молчать?
Педиатр Бегаим МУСАБАЕВА, «недооценившая» состояние ребенка, помалкивала, демонстративно повернувшись к Андрею спиной. Ни соболезнования, ни сочувствия, ни сострадания к горю мы не увидели. Директор медучреждения Бурул ДОСАЛИЕВА не отрицала, что педиатр побоялась прийти и выразить соболезнования. А сейчас, спустя почти 3 месяца, что мешает ей это сделать?
Не отрицала и того, что Бегаим Мусабаевой был объявлен выговор «за допущенные недостатки в наблюдении за ребенком». О чем мы, кстати, и писали в публикации. Так, о каком искажении фактов может идти речь?
– Доктор, возможно, ошибся. Но есть же еще ответственность родителей. После кормления матери грудным молоком, ребенок и двух часов не прожил! Вы сами виноваты! – раздражалась, не найдя аргументов, заместитель директора по педиатрии Б. А. САМАГАНОВА, перейдя на крик, зная, что ведется видеосъемка!
– У нас работа такая! Пациенты приходят и дверь пинком вышибают! – неожиданное заявление специалиста в области педиатрии напрашивается на определенные выводы. – Мы принесли свои извинения, за то, что доктор не усмотрел!
Так значит, все-таки не усмотрел? Или как они выразились, тщательно избегая слова «ошибся» – недооценил? А что эти формулировки меняют для Андрея и его жены? Да ровным счетом ничего. Факт смерти неопровержим и с этим не поспоришь, но медики упорно требовали его опровергнуть. И даже заперли входную дверь на ключ. Вопреки всем правилам противопожарной безопасности!
От редакции
В публикации «Цена ошибки» нет недостоверных сведений. Статью нельзя назвать односторонней, т.к. информацию о выговоре педиатру и медсестре корреспондент взяла из официального ответа ЦСМ №3, выданного родителям погибшего. Еженедельник поднимает некоторые проблемы здравоохранения от лица самих людей. Искренне надеемся, что чиновники профильного ведомства станут относиться к нашим публикациям не как к личному оскорблению, а как к подсказке, что и где нужно менять в отрасли.
