В минувшую субботу состоялось очередная встреча в рамках Школы гражданского просвещения, в ходе которой директор правовой клиники «Адилет» Чолпон Джакупова рассказала о реализации принципов верховенства права и закона в КР. Из ее рассказа, сопровождаемого конкретными примерами из новейшей, так сказать, истории Кыргызстана, слушателям стало ясно, как много всего у нас не реализовано и сколько еще предстоит не реализовать. Ибо люди, ответственные за воплощение в жизнь продекларированных высоких принципов, всей своей деятельностью бессовестно выхолащивают их. Нарушают все нормы и законы, однако требуют их соблюдения от народа. А народ реагирует на эти требования, как пятилетний мальчик из анекдота, который, увидев однажды во всем многообразии то, чем занимаются родители ночью, говорит себе: «И эти люди запрещают мне ковырять в носу!».
Так и запишем…
Положение о верховенстве права и закона является одной из важнейших характеристик правового государства, но данные понятия различаются между собой.
— Принцип верховенства права шире, чем принцип верховенства закона — говорит Чолпон Идиновна. — Второй подразумевает верховенство Конституции как высшей юридической силы, особую процедуру принятия и изменения закона, обязательное соответствие ему всех иных нормативных актов, наличие механизмов его реализации и защиты и, наконец, конституционный надзор.
Можно ли сказать, что в Кыргызстане этот принцип реализуется с точки зрения теории так, как положено? Нет. Самый яркий тому пример — знаменитые декреты временного правительства. Во-первых, в законе «О нормативно-правовых актах» вообще нет такого понятия, как «декрет». Тем не менее члены ВП издавали их пачками. Возьмем, к примеру, декреты о национализации, под ширмой которых была проведена грубая конфискация частной собственности, поскольку при первой собственнику возмещается стоимость имущества, чего сделано не было. Конфискацию ведь нельзя проводить просто так: нужно завести уголовное дело и доказать, что собственность нажита незаконным способом, поэтому наши горе-революционеры пошли иным путем — издали декреты, хотя, согласно Конституции, частная собственность является неприкосновенной. То есть были нарушены и Конституция, и принцип соответствия всех иных нормативных актов закону, и особая процедура принятия/изменения закона — декреты просто стряпались и публиковались.
Печально обстоят дела и с механизмом реализации и защиты закона. Решение Конституционной палаты (КП) по декретам о национализации — это, по словам Джакуповой, смех и издевательство над правовой системой. КП как высший орган конституционного надзора определила, что «декреты не обладают формальными признаками нормативно-правовых актов», а потому «не могут быть исследованы и разрешены юридическими способами, имеющимися в распоряжении Конституционной палаты» и по этой же причине «не могут быть предметом рассмотрения в судах общей юрисдикции». Но действия декретов Конституционная палата при этом не отменила, попросту спихнув разрешение споров по ним на правительство, что в принципе недопустимо — в правовом государстве это должен делать суд.
— Судьи оправдали действия членов временного правительства политической целесообразностью и тем обстоятельством, что собственность была национализирована, поскольку народ Кыргызстана подозревал, что она нажита незаконно, — говорит Чолпон Идиновна. — Это нонсенс, когда решение суда основывается не на статьях закона, а на мифическом понятии «мнение народа», которое в законодательстве вообще отсутствует, и даже не на мнении как таковом, а на подозрениях и предположениях… И весь этот маразм фиксируется письменно. Этим и отличается нынешняя власть от предыдущей. Те руководители тоже творили беспредел, но у них хотя бы хватало мозгов не оставлять письменных свидетельств своего беззакония.
Аналогичная ситуация складывается и с реализацией принципов верховенства права. Оно характеризуется четырьмя основными признаками: правительство народа, им же управляемое и для него же существующее; разделение властей и принципы взаимосвязи между законодательной, исполнительной и судебной властью; представительная демократия, процедурные и существенные ограничения в отношении правительственных действий, направленных против частных лиц; независимость судебной системы.
— У нас большие проблемы, например, с принципом разделения ветвей власти: органы исполнительной и законодательной напрямую вмешиваются в деятельность судебной, диктуют ей решения, — говорит Джакупова. — Возьмем дело по событиям 7 апреля 2010 года. Оксане Малеваной, Каныбеку Жороеву, Эльмурзе Сатыбалдиеву, Нурлану Турсункулову сначала вменялось только злоупотребление служебным положением. Когда следствие было завершено, а дело передано в суд, Азимбек Бекназаров, этот человек-легенда, в то время исполнявший обязанности генпрокурора, и не менее легендарная Роза Отунбаева собрали секретное совещание, на котором дали заместителю генпрокурора указание истребовать дело из суда, вменить вышеуказанным лицам обвинение по статье «Соучастие в убийстве» и снова вернуть дело в суд, не проводя никаких дополнительных следственных мероприятий. И опять было оставлено письменное свидетельство — протокол совещания, который хранился в архиве. Но обвиняемые занимали при Бакиеве высокие должности, у них остались сторонники, которые достали этот протокол из архива и передали им. В ходе одного из судебных заседаний Сатыбалдиев вытащил протокол как козырь из рукава и попросил суд дать ему правовую оценку. Что должен был сделать судья? Ахнуть, всплеснуть руками, возбудить уголовное дело в отношении действующего тогда президента Отунбаевой и прочих лиц, подписавших протокол. И, безусловно, отправить дело на доследование. Но ничего этого сделано не было. Когда суд первой инстанции выносил решение, он просто отказался дать правовую оценку данному факту. Что можно сказать по поводу принципа разделения властей, если президент вместе с генеральным прокурором напрямую дает указания правоохранительным и судебным органам?
ЖК большой, ему видней
Еще один принцип верховенства права — представительная демократия, при которой основным источником власти признается народ, избирающий членов различных представительных органов, которым он и делегирует управление государством.
— Давайте рассмотрим ситуацию с тарифной политикой, — предлагает Джакупова. — Посмотрите, что происходит: Жогорку Кенеш сам, добровольно, урезает свои полномочия, передав правительству формирование тарифной политики в сфере энергетики. То есть мы выбирали депутатов, чтобы они обсуждали от нашего имени обоснованность принятия и изменения тарифов, а они отказались представлять наши интересы. Вообще, народоизбранники, похоже, сосредоточены только на защите своих интересов. Мы все время говорим, что живем в условиях дефицита бюджета. Но как исполняется бюджет? На днях в соцсетях обсуждали вопросы, касающиеся расходов парламента. Послушайте, ежемесячная закупка управделами ЖК 40 ножей для бешбармака — это вообще ни в какие ворота не лезет.
История с ножами вылилась в небольшой скандальчик, который, впрочем, никого из власть имущих особо не покоробил. О ножах написало информагентство «24.kg», журналистка которого заглянула на портал государственных закупок, где кроме приобретения 50 рюмок (стопок), 10 графинов, 600 тарелок для салатов, шести хрустальных салатниц, 200 вилок и прочих товаров значились и 40 ножей для бешбармака — ежемесячно (удивительно, что не было отдельно ножей для рыбы или, например, сыра). После того как эти ножи «разлетелись» по соцсетям и «обросли» комментариями типа «бешбармачники хреновы», «закупили бы лучше ритуальные кинжалы для харакири», «глотают они их, что ли, зачем им каждый месяц по 40 ножей?», управделами бросилось опровергать «клевету»: дескать, информация не соответствует действительности, никакие ножи для ЖК не закупались. «Хвосты подчистили» и на портале госзакупок. Ну, как «подчистили»? «Ножи для бешбармака» убрали, а 40 и «ежемесячно» оставили. Не эстетично, конечно, зато не так позорно.
Правительство, «существующее для народа» — тоже анекдот.
— Наша клиника оказывает бесплатную помощь разным группам населения, в том числе и несовершеннолетним детям, находящимся в трудной жизненной ситуации, — продолжает Джакупова. — Существует большая проблема с выпускниками детских домов, которым попросту некуда идти, они в буквальном смысле оказываются на улице. Нет не то чтобы квартир — для них даже ни одно общежитие не построено. Понятно, что это ведет к их десоциализации и криминализации. Причем власти все время ссылаются на отсутствие денег в бюджете. И вот недавняя новость: родственникам погибших и пострадавших 7 апреля 2010 года выдадут еще более 200 квартир — правительство уже подписало соответствующее постановление. В муниципальную собственность передадут два дома в микрорайоне «Тунгуч», затем квартиры распределят между родными погибших и пострадавшими. Всего по делу проходят 77 убитых. И сначала, согласно одному из декретов, квартиры и миллионы сомов предназначались только для родственников погибших. Но им уже отдали четыре дома, в каждом из которых по 60 квартир, теперь еще два дома в «Тунгуче»… Число убитых и пострадавших растет в геометрической прогрессии. Раньше органы исполнительной власти отчитывались перед ЖК за исполнение бюджета, спрашивали разрешение на то, чтобы перекраивать его. Я плохо себе представляю, чтобы без согласования с ЖК квартиры раздавались направо и налево — это ведь тоже бюджетная политика. А сиротам жить негде.
Заплати и судить будешь
Важнейший принцип теории права — независимость судей, которой, понятное дело, у нас нет и не было. Политизация судебной и правоохранительной систем присутствовала всегда — и при Акаеве, и при Бакиеве, и при Атамбаеве.
— Чем гарантируется независимость судов? Особым статусом и особыми процедурами избрания и отстранения от должности, — говорит Чолпон Идиновна. — Судьи сейчас понимают, насколько они незащищены, насколько легко отстранить их от должности. Суды по политическим делам тянутся годами. Судьи признают, что эти дела состряпаны, следствие проведено ужасно, но принимать решение боятся, ибо потеряют судебную мантию. А за должность были внесены деньги, затраченную сумму надо восстанавливать. Так что наши судьи становятся коррупционерами еще до того, как усаживаются в кресла.
В качестве примера, наглядно демонстрирующего катастрофичность ситуации, Джакупова привела заявление социал-демократки Галины Скрипкиной, сделанное ею в октябре на заседании коалиции большинства, когда рассматривался вопрос об избрании кандидатов в Совет по отбору судей. Один из кандидатов ранее заявлял в публичных выступлениях, что ближайшие родственники высокопоставленных чиновников и депутатов претендовали на места в совете, и это помешало войти в состав СОС не менее достойным кандидатам. В числе прочих он упомянул и дочь Галины Скрипкиной, которую, как он заявил, не пропустил Совет по отбору судей. Народоизбранница, ввязавшись в диалог с кандидатом, уточнила, что ее дочь участвовала в конкурсе на вакантные места в межрайонные суды, объявленные предыдущим составом СОС и, пройдя первый и второй туры, не дожидаясь третьего, сама забрала документы. «Моей дочери и другим претендентам сообщили, что каждое вакантное место продано за 35 тысяч долларов, — пояснила Галина Анатольевна. — У нас нет таких денег, поэтому дочь и забрала документы».
Эффекта разорвавшейся бомбы заявление Скрипкиной не произвело. Собственно, эффекта вообще никакого не было — информация, озвученная Скрипкиной, впечатлила исключительно журналистов. Да и сама Галина Анатольевна, сказав «а», говорить «б» не пожелала, конкретных фамилий не назвала: дескать, все и так об этом знают, не хочу давать ход делу, просто ставлю население в известность о том, какие нехорошие люди попадают в Совет, а также желаю, чтобы парламентские фракции отбирали в СОС честных людей. При этом Скрипкина добавила, что ее слова про торговлю судейскими должностями могут подтвердить и другие депутаты. И действительно, в интервью «ВБ» Равшан Жээнбеков сообщил, что каждый голос в Совете по отбору судей стоил от 2 до 4 тысяч долларов — в зависимости от того, в какой суд баллотировался кандидат. Так что желающим сесть в судейское кресло приходилось выкладывать, по подсчетам Жээнбекова, от 22 до 44 тысяч долларов. Депутат лично с этим столкнулся, поскольку его сестра намеревалась стать судьей горсуда, но конкурс не прошла, ибо не заплатила денег, на которые ей и самому парламентарию намекали некие посредники. Фамилии вымогателей Жээнбекову не известны, кроме посредников он ни с кем не разговаривал, заявление о вымогательстве в правоохранительные органы не подавал, так как на одних намеках уголовное дело не заведешь.
Можно было бы, конечно, счесть все вышесказанное изощренной фантазией главы НОДа, которому по статусу положено окунать упитанные мордашки политических оппонентов в чан с дерьмом: вот она, мол, ваша пресловутая борьба с коррупцией, хлебайте! Но в какой темный угол «задвинуть» некстати возмутившуюся Скрипкину? Ведь она — представитель партии власти, ей-то нет резона рвать тельняшку на груди, как Жээнбекову. Разве что за дочь обидно стало, вот и рубанула сгоряча правду-матку. Но сути дела это не меняет — никто из членов СДПК не предал Скрипкину анафеме и даже не заявил, что Галина Анатольевна брякнула глупость не подумавши, президент как «отец социал-демократии» тоже не возмутился. Следовательно, все они согласились с тем, что сама система по отбору судей стопроцентно гарантирует гражданам лишь одно — служители Фемиды неустанно отрабатывали, отрабатывают и будут отрабатывать вложенные «инвестиции» за наш с вами счет. Как и с тем, что они ничего не могут (не хотят) с этим поделать.
Все наоборот
Изменят ли что-нибудь предстоящие парламентские выборы? Вряд ли. Единственное, за что Джакупова похвалила нынешнюю власть, так это за блестяще отработанную подготовку к ним.
— Нынешняя президентская команда провела тотальную зачистку политического пространства, — поясняет Джакупова. — Причем к вопросу подошла системно. Ни у одной предыдущей президентской команды не получалось внести раздрай между СМИ и правозащитниками. Мы всегда могли опираться на журналистов, а журналисты, когда возникали угрозы в их отношении, обращались к нам. Нынешней эту связку удалось разорвать. Журналисты публикуют гневные статьи о «грантоедах», «иностранных шпионах» и «предателях», правозащитники упрекают работников СМИ в абсолютном отсутствии журналистской этики и продажности. Такая ситуация сыграет на руку властям и на предстоящих выборах: ведь именно через СМИ правозащитники доносят до населения информацию о фальсификациях в ходе голосования. Если прибавить к этому в одних случаях подкуп, а в других — устранение политических противников путем возбуждения уголовных дел, а также те факторы, что треть граждан вообще не допустят к голосованию, поскольку они не сдадут биометрические данные, намерение властей поднять избирательный порог и сумму залога (который в случае проигрыша не возвращается) для партий, желающих попасть в парламент, то можно констатировать, что выборы пройдут как по маслу. Даже «каруселить» необходимости не будет. И получается, что люди, пришедшие к власти под лозунгами парламентаризма, который подразумевает существование конкурентного политического поля, попросту «выкосили» его.
Кстати, та же «биометрия» преподносится руководством страны как гарантия чистых и честных выборов. Данные собираются лихорадочно, в принудительном порядке. Первыми, как обычно, под пресс пошли бюджетники, работники государственных органов, которые стройными рядами отправляются «откатывать пальчики». Пенсионерам грозят не выдавать положенную пенсию в случае отсутствия бумажки о прохождении биометрической процедуры. Надо где-то получить какую-то справку — предъяви сначала другую, свидетельствующую о сдаче персональных данных. Тайырбек Сарпашев вместе с правительством грозится к весне принять меры, как поется в песне, против тех, кто против них, в том числе обещает не допустить смутьянов к выборам. И это тоже показатель «реализации» принципов верховенства права и закона в стране.
Как говорит Джакупова, положение о сборе биометрических данных впервые появилось в 2002 году в законе «О внутренней миграции», где указано, что «единый государственный реестр населения предназначен для сбора, хранения, актуализации и анализа сведений о гражданах КР, о масштабе и направлении миграции, а также для предоставления этой информации органам государственной власти и управления, другим юридическим и физическим лицам в порядке, определенном законодательством КР». О едином регистре говорится и в соглашении между странами СНГ о создании биометрической базы, подписанном еще в 2003 году.
— Тогда эти документы положили под сукно в связи с неактуальностью, — говорит Чолпон Идиновна. — Но ситуация такова, что сегодня, хотим мы этого или нет, без биометрии не обойтись. В 188 странах она уже внедрена и рано или поздно посещение этих государств без биометрических паспортов станет невозможным. Но вопросы ведь возникают не по поводу того, нужна она или нет, а по поводу методов реализации закона. Во всех странах, где проходила эта процедура, на нее отводилось достаточное количество времени, люди сдавали данные и получали биометрические паспорта, в которых специальные биометрические данные вроде рисунка радужной оболочки глаза или отпечатков пальцев хранятся во встроенной микросхеме, с которой они и считываются. Кыргызстан опять пошел своим путем: у нас разделили процесс сбора биометрических данных и процесс выдачи биометрических паспортов, потому что на последние нужно 20 млн долларов, а таких денег нет. Сарпашев сказал, что искал средства, но так и не смог найти. Вы сдадите биометрические данные, и ваши отпечатки пальцев будут «гулять» по ноутбукам и флэш-картам. В СМИ уже прошла информация, что были украдены два ноутбука из партии, поставленной компанией, которая победила в тендере. Не надо устраивать никакие хакерские атаки, взламывать пароли — достаточно просто украсть ноутбук. Сарпашев сказал, что в них не было отпечатков пальцев избирателей, но почему я должна верить ему на слово? Я сдам данные тогда, когда буду уверена в безопасности системы их хранения.
Незаконным является и недопущение граждан к выборам по причине отказа сдавать биометрические данные, которым грозит Тайырбек Дуйшекеевич.
— Я объясняла Сарпашеву, что процедуры допуска к выборам регулируются не законом о биометрии, а законом о выборах, это во-первых, — говорит Чолпон Идиновна. — Во-вторых, есть конституционное положение, согласно которому мое избирательное право ограничивается только гражданством, возрастом и дееспособностью. То есть, согласно Конституции и ныне действующему избирательному законодательству, мои избирательные права гарантированы мне вне зависимости от того, сдала или не сдала я биометрические данные. Еще раз: я не являюсь противницей биометрии — напротив, я ее сторонница, потому что это отличный инструмент упрощения жизни. Проблема заключается в том, что в Кыргызстане все получается с точностью до наоборот: парламентаризм вместо системы существования политической конкуренции становится системой борьбы с оппонентами, судебная реформа, призванная обеспечить независимость служителей Фемиды, разваливает судебную систему, и я вас уверяю, что биометрия вместо инструмента борьбы со злоупотреблениями на выборах станет главным инструментом этих самых злоупотреблений.
Услышав вопрос вроде «ну и как нам дальше жить?», Чолпон Идиновна вспомнила замечательную вампиловскую пьесу «Прошлым летом в Чулимске». Главная героиня Валентина, работающая в чайной, ухаживает за палисадником с цветочной лужайкой. К чайной ведет тротуар, но посетители идут напролом, по кратчайшему пути, через палисадник, вытаптывая цветы, сшибая калитку, ломая забор — кто по привычке, кто нарочно. Каждый день Валентина упрямо чинит забор и калитку — спокойно, не сердясь, не возмущаясь, выслушивая наставления о бесполезности и бессмысленности своих действий, поскольку если махнуть рукой, палисадник угробят за пару дней. Смысл ясен — чини свою калитку, не давай умереть своему палисаднику, ибо мир преображают и малые дела.
Что касается мифического «правового государства», то в нашем случае стоит, пожалуй, принять как аксиому фразу знаменитого русского мыслителя, сказавшего когда-то, что задача права состоит вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в рай, а только в том, чтобы он раньше времени не стал адом.
