Руководитель спортивного ведомства Кадырбек Эргешов оказался из той категории товарищей, которые, чувствуя свою безнаказанность, привыкли считать большую часть окружающих людьми, мягко говоря, недалекими. Если в неприятном разговоре с ним стараться сохранять спокойный тон, Кадырбек Кочкорович будет сыпать оскорблениями и проклятиями… Когда Эргешов позвонил в третий раз, мне пришлось довольно резко осадить его. После этого звонки от главы госагентства прекратились. Зато позвонил Бакыт Турганбаев, назвавшийся «человеком Эргешова», и сходу перешел к угрозам. Он, видимо, абсолютно уверен в своей безнаказанности, тем более что договор аренды на самом деле заключен не от его имени. Впрочем, обо всем по порядку...
Звонок первый
— Алло, Улугбек, ты из меня коррупционера хочешь сделать? Ха-ха-ха…
— В смысле?
— Ну, я так понял по твоей статье. Я, как говорят узбеки, плачу за самсу, которую не ел.
— Причем тут самсы?
— Я умею читать по-русски. Ты пишешь, что я чуть ли не способствую коррупции и не могу разобраться с проблемами в своем ведомстве.
— А разве это не так?
— Например, ты пишешь: «Глава спортивного ведомства так и не смог объяснить мне, почему договоры были заключены с нарушениями законодательства…».
— Но вы действительно не объяснили, почему прежний руководитель управления спортсооружениями заключал договоры, противоречащие законодательству.
— Далее у тебя говорится: «…и почему предприниматель, получивший по тендеру право на реконструкцию малой спортивной арены, не может приступить к работе». Я могу сказать, что сейчас идет суд по этой малой арене и ее возвратят куда положено, заберут у частного предпринимателя. Понимаешь? Правда восторжествует. Не должно быть такого, чтобы государственные деньги поступали в частный карман. Понимаешь? А ты меня делаешь чуть ли не главным коррупционером, ха-ха… Слушай, у тебя друзья есть?
— Есть.
— Когда они к тебе в гости приходят, ты с них деньги требуешь?
— За что?
— За то, что ты их обедом кормишь… или еще что-нибудь.
— Нет.
— Правильно. И у меня с Шавкатом и Шухратом (владельцы кафе «Арзу». — У.Б.) столетняя дружба, с детства. Если я хожу туда на обед (честно скажу, я не бедный человек), они не берут с меня деньги. Принципиально не берут, понимаешь?
— Понимаю. Даже если вы хотите заплатить, все равно не возьмут.
— Верно. А зачем тогда ты пишешь, что я хожу в кафе ради бесплатных обедов? Ты дважды написал об этом… Я поэтому спросил у тебя про друзей. Если есть друзья, ты же не станешь с них деньги требовать, да?
— Ну, да.
— И где же логика? Ты умный человек, а делаешь из меня халявщика. Я тебе прочитаю: «Кадыр Кочкорович каждый день ходит на бесплатный обед в вышеупомянутое кафе «Арзу» и не хочет, мол, лишаться халявной пищи...».
— Если вы хотите поговорить об этом, давайте взглянем на ситуацию с другого ракурса. Расскажите, как получилось, что кафе «Арзу» заняло часть территории малой арены, и на каких условиях был заключен договор аренды с его владельцами?
— Извини, дорогой, эти претензии не ко мне. Если бы я заключал договор, тогда я бы нес ответственность. А его заключал Болот Сулайманов, который уже уволен. Сейчас ГП (госпредприятие «Управление спортивными сооружениями и имуществом». — У.Б.) руководит другой молодой человек, мы ему все доверили... Так, ради Бога, пусть он и работает. А ты хочешь, чтобы я все бросил и смотрел, чем они там занимаются!
— Вы продолжаете настаивать, что договоры аренды заключались без вашего участия. Но у меня на руках есть договор, который был подписан, когда вы занимали должность гендиректора ГП. Заключен он с некими Жылдыз Шабдановой и Алмазом Эргешовым: им в аренду на 49 лет передается земельный участок размером 280 кв.м на юго-западной стороне стадиона «Спартак».
— Алмаз Эргешов — мой сын. Когда я уходил с работы в марте 2012 года я, чтобы развивать частно-государственное партнерство, заключил договор с ним и Жылдыз Шабдановой, чтобы они построили спортивный зал. Но пришел новый директор и официально мне отказал. Понимаешь ты это? Точнее, не мне, а Жылдыз Шабдановой и Алмазу Эргешову. Этот договор до сегодняшнего дня не реализован. Он не имеет никакой силы и остался лишь на бумаге.
— Ясно. Вернемся к вашему заявлению о том, что все должно быть по закону: данный договор ведь не был зарегистрирован и утвержден в Госкомимущества?
— А зачем его где-то регистрировать, если он не имеет силы? Если ты хоть немного в этом понимаешь, то должен знать, что, приступая к строительству, необходимо получить разрешение Главархитектуры и других ведомств. А чтобы такое разрешение получить, надо было представить официальное письмо от ГП — мол, госпредприятие согласно сдать в аренду земельный участок и так далее... Дорогой мой, ты же мусульманин, а пишешь такие глупости! Я считал тебя немножко адекватным… я просто в шоке! Больше я с тобой общаться не хочу, понимаешь? Ты спросил у меня, почему я в «Арзу» хожу? Ты даже не спросил, но тебе совесть позволяет писать про меня такую гадость. Я поэтому спросил: у тебя есть друзья? Ты сказал, что есть. Ты друзей угощаешь? Да, угощаешь. А если я с Шавкатом и Шухратом дружу около 40 лет, с детства самого… причем тут эти обеды? Ты немножко вникни. Люди тебе лапшу на уши вешают, а ты и вникать ни во что не хочешь. Только грязью облить хочешь человека.
— Давайте сделаем так: я приду к вам со всеми документами, мы сядем и поговорим спокойно…
— С какими документами, дорогой мой? С какими еще документами?
— Если вы не хотите говорить, мы не будем ничего обсуждать.
— С какими документами? Что там у тебя еще есть?
— У меня есть кое-какие документы, рассказывать о которых по телефону бессмысленно. Я бы хотел показать их вам, чтобы вы разъяснили обстоятельства их происхождения.
— Я тебя прошу, когда ты пишешь про такие вещи, про халяву и т.п., ты хоть немного постесняйся! Есть же, в конце концов, человеческий этикет. Не все же надо своими мерками мерить, так? А то пишешь: халява-малява… Есть простые человеческие отношения, понимаешь? Все, давай, будь здоров…
Звонок второй
— Улугбек, ну, теперь мы с тобой только на суде встретимся! Так что готовь своих адвокатов. Ты же пишешь, что спортивное ведомство стало рассадником коррупции. У меня другого выхода нет, дорогой мой, кроме как подать на тебя в суд...
— Хорошо.
— На суде будешь доказывать свои слова. Не докажешь — я на тебя повешу миллионные штрафы в пользу больных и других…
— Договорились.
— …чтобы ты думал своей башкой, что печатаешь. Чтобы реально смотрел на вещи. Или ты — продажный журналист, выполняешь заказ Мергенбаева, да? Ты — натуральный продажный журналист. Ты выполняешь заказ, я тебе это точно говорю! Ты — потерявший совесть, продажный журналист. Ты — бывший мент, которого выгнали из ментуры. И теперь ты пишешь всякие гадости, потому что так воспитан. Понимаешь? Вот ты кто — про-даж-ный жур-на-лист! То, что ты продаешься, аукнется и тебе, и твоим детям. Аллах видит все и накажет тебя за ложь!
Звонок третий
— Улугбек, хочешь я тебе расскажу приятную новость?
— Говорите.
— Мне сейчас из Генпрокуратуры сообщили, что сегодня возбудили уголовное дело на Касенова (бывший директор Центра развития национальных видов спорта. — У.Б.) и Мергенбаева (генподрядчик строительства ипподрома в Чолпон-Ате. — У.Б.). Они украли более 11 млн сомов государственных денег. И я тебе предоставлю все документы, которые они здесь брали: кому деньги сдавали и так далее.
— Замечательно. Дайте мне копии, и я обязательно напишу об этом.
— Я тебе все покажу, ты посмотришь. Просто, я думал, ты мой земляк и будешь честно писать, а ты взял… Я понимаю, у каждого человека в жизни бывают сложности, но совесть ведь должна быть. Я сам так воспитан.
— Кадыр Кочкорович, уж кто бы говорил о совести, но не вы. И тем более, не вам меня совестить. Вы хотите показать документы? Показывайте. Но читать мне лекции про совесть не надо, хорошо?
— А что у меня?... А ты…
— Кадыр Кочкорович, я вас не перебивал.
— Хорошо, говори.
— Подойдите к зеркалу — увидите там человека. Вот ему и рассказывайте о совести, чести и прочем. А меня не надо учить, как следует жить. Я же вас не учу. Если у вас имеются документы и есть что сказать по делу, я готов выслушать. А всякие нотации оставьте.
— У меня есть документы по делу: кто деньги собирал, куда они сдавались, какова роль Касенова и Мергенбаева, которые собирали эти деньги…
— Вот и хорошо. Предоставьте мне документы, и в «МК» выйдет разгромная статья про Касенова и Мергенбаева.
— А ты точно напишешь и напечатаешь?
— Конечно.
— Бесплатно?
— Вы считаете, я прежние статьи писал за деньги? А мне просто интересно разбираться в этом деле.
— Хорошо, тогда я тебе позвоню. И еще, Улугбек, ты на себя посмотри… Я, слава Богу, живу честно и никому ничего доказывать не собираюсь.
— Кадыр Кочкорович, рассказывайте про свою честность детям — мне некогда это слушать. Я жду от вас документов. До свидания.
К сожалению, никаких документов я так и не дождался. Но из сказанного Эргешовым сделал вывод, что для этого человека личные отношения гораздо важнее государственных интересов. В данной ситуации точно не скажешь, что «дружба — дружбой, а служба — службой».
Звонок от Бакыта Турганбаева
— Алло, это я, Бакыт. Ты чего про меня в своей газете пишешь?
— А кто ты такой, чтобы про тебя в газете писали?
— Не понял: как это «кто я такой»?
— Ты кто — чиновник или депутат, про которого стоило бы что-то писать?
— Да мне п*** кто я такой, б***! Я — человек!
— Не матерись.
— Почему про меня пишешь? Причем тут я?
— Про вас там одной строкой написано. Я про дела Эргешова рассказываю.
— Эй, ты, с***, я с тобой разберусь! Зарублю, с***!
♦ ♦ ♦
Не скрою, я давно привык к подобным звонкам, угрозам и оскорблениям. Коррупционерам, проходимцам и прочим сомнительным личностям очень не нравится, когда журналисты рассказывают согражданам об их делишках. Однако игнорировать такое поведение я не намерен, а потому прошу Генеральную прокуратуру и Антикоррупционную службу ГКНБ считать данную публикацию официальным обращением. Примите, пожалуйста, меры в отношении Бакыта Турганбаева за угрозы в мой адрес. Тем более что Уголовный кодекс предусматривает ответственность за воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста.
