С момента основания КНР в 1949 году государственная политика в отношении религии претерпела значительные изменения — от жестких ограничений до создания регулируемой системы. Буддизм признан одной из пяти официальных религий, однако формальная принадлежность к нему невысока: по данным Pew Research (2023), лишь около 4% взрослых в Китае (42 млн человек) называют себя буддистами, тогда как культурные практики сохраняют массовый характер.
Особое давление, по данным правозащитных организаций, испытывает тибетский буддизм. Между 2016 и 2019 годами из крупнейших монастырских комплексов Ларунг Гар и Ячен Гар было выселено до 17 тыс. монахов и монахинь. С января 2025 года вступили в силу новые правила, обязывающие храмы и духовенство публично демонстрировать лояльность Коммунистической партии и продвигать «социалистические ценности». Международные эксперты отмечают, что монастыри превращаются в площадки политической пропаганды.
Отдельное внимание властей уделяется контролю над системой реинкарнации высоких лам, а также образовательной политике в Тибете. По данным ООН, более 1 млн тибетских детей обучаются в интернатах с приоритетом китайского языка, где культурные и исторические дисциплины занимают ограниченное место.
В монастырях внедрены обязательные «патриотические занятия», широко применяются технологии наблюдения — от камер и дронов до распознавания лиц. Международные отчёты также фиксируют ограничения на религиозные символы, в том числе изображения Далай-ламы. С 2009 года зарегистрировано 156 случаев самосожжения тибетцев в знак протеста.
На фоне давления власти продвигают позитивный экономический нарратив. Так, на 60-летии Тибетского автономного района в августе 2025 года председатель КНР Си Цзиньпин заявил о росте регионального ВВП до ¥276,5 млрд (US$39 млрд) и развитии инфраструктуры.
Эксперты подчеркивают: если в эпоху Мао политика выражалась в прямом разрушении храмов, то сегодня применяется более «тонкий» инструментарий — правовые ограничения, образовательная ассимиляция и цифровой контроль. По их оценке, уникальное духовное и культурное наследие тибетского буддизма оказывается под угрозой утраты.
