В этом году мир отмечает 70–летие декларации ООН о правах человека, которую и наша страна подписала, как и конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин.
Он насиловал, она молчала
Подписать - то подписали, однако подписанное не работает: ежегодно сотни девочек, девушек и женщин оказываются в «семейном плену», в который их отправляют «доброжелательные» родственники или бравые молодцы. Тысячи кыргызстанок подвергаются унизительным сексуальным домогательствам, наказать за которые весьма проблематично: нет состава преступления. Некуда податься и тем, кого на регулярной основе избивают мужья и отцы – «так у всех, незачем сор из избы выносить». И женщины терпят. Терпят и молчат, зная, что, рассказав, могут сделать только хуже…
На пороки общества и несовершенства законодательства и его исполнения нередко обращают внимание различные НПО, международные организации, однако число жертв гендерной дискриминации, увы, не сокращается. Ярко продемонстрировала травлю и унижения, с которыми приходится сталкиваться кыргызстанкам, арт – выставка «Эл эмне дейт?», на которой организаторы собрали 8 реальных историй женщин, которые, казалось бы, про правовое государство не слышали и вовсе.
Специалисты ОО «Кыргыз Индиго», которые и стали организаторами мероприятия, не оставившего равнодушным ни одного посетителя, побеседовали с разными людьми и опубликовали разные истории, однако две из них – яркий пример того, что женщина в нашей стране нередко приравнивается к бесправной и безвольной домашней скотине.
«Мы сидим дома, пьем чай, обсуждаем всякие приятности. И тут старшая сестра вспоминает, что несколько лет назад у нас в доме пропало золото. Я стараюсь не шевелиться и замереть, чтобы не было видно, как мне стало жутко. Мне страшно, что однажды они узнают, что это была я. Мне страшно, если они узнают, как это произошло и почему. В такие моменты мне снова пятнадцать и мне тяжело дышать…. В пятнадцать меня встретит двадцатилетний сосед. Он станет ухаживать, и я буду не против. Мы будем встречаться несколько месяцев, он станет рассказывать, какие у него проблемы в семье и мне будет его очень жаль. К февралю он начнет хотеть секса, а я нет. Мне всего пятнадцать, да и к тому же я была уверена, что секс будет только после свадьбы. Мой отказ в близости он примет, но не охотно. А потом настанет день всех влюбленных. Мы будем долго танцевать с друзьями (его, конечно, не моими), потом захотим прогуляться вдвоем там, где нам никто не помешает поболтать о разном. Мы подойдем к каналу и начнем целовать друг друга под прекрасным деревом. И в какой – то момент он настойчиво начнет лезть мне в штаны. Сначала я его просто останавливала и говорила, чтобы он прекратил. Я даже не помню, в какой момент я вдруг осознала, что все становится серьезным. Я начала просить его остановиться, но он не слышал. Он прижмет меня к дереву, закроет одной рукой рот, а другой обхватит тело. И вдруг, наконец, я пойму, что это реально и я не такая сильная, какой себя считала. Ему было двадцать, он мужчина. Мне было пятнадцать, я подросток. Я почувствовала острую боль, и мне захотелось раствориться. Мимо кто-то проходил. Я собрала все силы в кулак и замычала, прохожий посмотрел на нас, и пошел дальше. Он решил наказать меня за это: схватил за волосы и стукнул о дерево. Я перестала сопротивляться. Я не хотела верить, что со мной это произошло, что проходящий мимо человек не вступился за меня. Я не хотела верить, что в мире так может быть, и что иногда тебе не хватает сил, чтобы защитить себя. Я не помню, как вернулась домой. Не помню, приняла душ или нет, но я помню, как под утро мне станет на несколько минут легче, потому что я подумаю, что мне все это приснилось… Несколько дней после случившегося у меня будет идти кровь, и я не буду знать, что делать, к кому обратиться. Потом он будет звонить, я не буду отвечать. Он будет звонить на домашний, стоять у дома и говорить, что сейчас зайдет и расскажет моей семье, какая я шлюха, если я не выйду к нему. Я испугаюсь и выйду. Четыре месяца я буду это терпеть. Секс будет тогда и где он этого захочет. На улице, за гаражами, на канале, даже в подъезде. Восьмого марта я буду умолять его не спать со мной. Потому что праздник мой, и я этого очень не хотела. Мне каждый раз было больно и противно. Но он уже подарит мне букет и откажется проявить такую милость. Каждый раз, когда я буду говорить о том, что хочу, чтобы все прекратилось, он будет говорить, что расскажет все моим родным и мне будет страшно. Я не хотела, чтобы они знали это обо мне. И почему – то мне было так за это все стыдно», - вспоминает девушка. – « Потом я узнаю, что у него зависимость. Он играет на деньги. Он будет вымогать их у меня. Сначала я отдам то, что накопила со дня рождения, потом он продаст мой телефон, попросит меня взять что – нибудь из дома. Я откажу. Он скажет, что его преследуют из – за долга, и ему нужно деньги вернуть сегодня. Но у него есть друг, который завтра приедет из Кара – Балты и даст ему в долг. Он попросил дома взять золото, сказал, что сдаст его в ломбард и вернет завтра, когда получит денег от друга. Он будет стоять под окнами дома, и я буду слышать, как он «маякует» моим сестрам и маме. Так он меня запугивал, показывал, что в любой момент может не скинуть, а начать говорить, какая их дочь шлюха и потаскуха. Я возьму две пары золотых сережек и фамильное кольцо. Он будет клясться, что завтра все вернет. Но он не вернет, никакого друга и не было. Он проиграет все деньги и будет меня бить, говоря, что из – за меня он все время переживал проиграть и не настроился на игру. Он будет меня винить во всем, если маршрутка долго не едет, стукнет по башке, что я ее жду и из - за этого она не едет…. Тот сосед, к слову, принудил девочку брать деньги из кошелка матери, регулярно избивал, а потом…»
Подросток решилась на суицид. Благо, затеянное девочка до конца не осуществила, и сказала об изнасиловании двоюродному брату. Тот избил «кавалера» и посоветовал сестренке молчать. Она молчит.
Зачем учеба «инкубатору»?
Об изнасилованиях девушки молчат нередко: часть боится, что «опозорит» тем самым семью, а другая опасается того, что правоохранительные органы, где, в большинстве своем, работают мужчины, скажут о «провокации честного парня» - мол, сама виновата, никто не заставлял с ним дружить, да и юбка была «неправильной» длины и доказать, что обоюдного согласия не было, довольно сложно… А сексуальное насилие, меж тем, характеризуется не только прямым половым контактом. Так, одной из распространенных его форм в стране по – прежнему выступает проверка девственности, а также принудительные беременность и аборты. Следующая героиня матерью в 17 лет становиться не планировала…
«Адиля всегда просила рассказать о школе. А мне было неловко. Я отвечала короткими репликами, а ей хотелось деталей. «Ну как там?» - спрашивала она. Я что – то пробурчала, вроде того, что много задают и решила перевести разговор в другое русло. Но она не унималась, спрашивала про осенний бал, который прошел на днях. Началась ли у нас география, и как я учусь. В пятом классе ей понравился мальчик, он ее провожал. Такая невинная детская любовь. Об этом узнал ее брат. Ее через неделю забрали со школы, сказав, что должна сидеть дома. «Читать, писать, умеешь, для замужества достаточно». В шестнадцать ей подыскали жениха. Но она его не знала, и он был старше ее всего на пять лет. Поэтому, когда он решил украсть ее, она не сопротивлялась. Это было меньшим злом. Буквально через несколько месяцев после обряда никах, мы почти перестали общаться. Ей было запрещено выходить даже в магазин. Иногда она звонила мне буквально на пять минуточек – спросить, как дела, рассказать, как живет. Затем номер отключался на несколько дней, иногда недель. Несколько раз она звонила в слезах, говорила, что муж бьет. Ревнует даже к собственным братьям, заставляет сидеть в одной комнате и выходить на кухню, чтобы только приготовить поесть, и то, когда в доме только свекровь. Адиля не ожидала такой жизни. Она говорила, как ей тяжело дышать, что хочет сбежать куда –то далеко, где она сможет учиться и сама работать. Я не знаю, верила ли она сама, что ее план осуществим. Но она часто говорила о том, как ей хочется учиться и что – то уметь делать самой. Когда Адиля в очередной раз спрашивала, как дела в школе и слышала мое неловкое молчание, она начинала говорить, как ей нравилось учиться и как у нее неплохо получалось решать математические задачки. Она делилась тем, что бы было, если бы ее не выдали замуж и не забрали со школы. А я ничего не могла ответить. Я сама была ребенком и не знала, как помочь ей», - вспоминает одна из подруг жертвы. – « Мне так не хотелось этого слушать, потому что я не хотела, чтобы в мире так было. Спустя еще немного времени у мужа начались проблемы на работе. Им не хватало денег, он бил ее за то, что она не готовила ужины, продуктов он не приносил, а работать запрещал. Она так долго плакала в трубку, когда узнала, что беременна. Ей было семнадцать и ей показалось, что выбраться из сложившейся ситуации у нее теперь не получится. Когда Адиля была на шестом месяце беременности, муж ее снова избил. Ей захотелось апельсинов, и сказала она это ему некстати. Рожала она с осложнениями. Организм был не до конца окрепшим и готовым выносить ребенка. Когда муж узнал, что родилась девочка, он даже не пришел…»
Казалось бы, что историям, изложенным выше, в нашей стране не место, что все это – нехорошая выдумка, что не может быть такого обращения с людьми, что все это преувеличено… К сожалению, многое в рассказах преуменьшено и сжато до норм приличия. Если, конечно, весь тот ужас, в котором приходится жить девушкам, можно назвать приличием.
Сколько даст Бог, столько и родишь!
Если две предыдущие героини были совсем юными, то следующая история – история Айнуры (имя изменено, прим. Авт), которую она рассказала корреспонденту «МК-Азия», это суровые будни взрослой женщины. Женщины, которая сама вправе решать, как распоряжаться своей жизнью, телом… Вот только так должно быть в идеале. На деле же Айнура подвергается еще одной «облагороженной» форме сексуального насилия – муж категорически против средств контрацепции и, имея уже троих детей, отказывает женщине в приеме гормональных таблеток и под угрозой физической расправы запрещает той поставить внутриматочную спираль. Денег в семье еле хватает на то, чтобы собрать ребят в школу и худо – бедно накормить уже рожденных домочадцев, но пожаловаться женщина не может – дела семейные, статьи за запрет на использование контрацептивов в УК КР, естественно, нет.
«Замуж я вышла по нашим меркам не рано – мне удалось отучиться несколько лет в столичном вузе, однако после мне поступило предложение о замужестве. Парень был неплохой, семья говорила о том, что время уже «поджимает», я согласилась. Сыграли свадьбу, после которой муж попросил оставить учебу и переехать в его родное село. Говорил, что полностью обеспечит и не будет против, если я захочу самореализации на его малой родине. Изначально все было хорошо, родился первенец, потом второй… Просила его пока «притормозить» - работа по дому, двое детей, на себя нет времени… Но, презервативы для мужа были неприемлемы, а на гормональные таблетки он мне денег не давал. Откладывала как – то, он их нашел и устроил жуткий скандал. Сказал, что я – не женщина, если не хочу большой семьи. Так родился третий ребенок, денег не хватало, здоровье пошатнулось… И тут я узнаю, что снова беременна. Нервы сдали, я просто прочитала в интернете как сделать аборт в домашних условиях. В больнице это не бесплатно, да и село небольшое. Приняла горячую ванну с отваром трав. Было больно, очень больно. Домашним сказала, что отравилась чем – то. Спустя полтора года ситуация повторилась. На третий раз решила использовать таблетки. Попала в больницу с кровотечением. Спасибо докторам, что спасли. Детей я вряд ли еще иметь смогу, но для меня это – не наказание. Как бы страшно не прозвучало, но я рада, что мне не придется проходить через это снова. Тех, что есть, я люблю, но почему я не могла сама решить, когда и сколько мне рожать? И рожать ли вообще», - завершила собеседница.
Во всех историях налицо ущемление многих прав и свобод женщин. Казалось бы, от замужества отказаться можно, но от психологического насилия, которое последует после, девушка будет страдать практически всю жизнь, а это законом не регулируется. Конвенция ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, которую страна подписала далеко не вчера, а именно ее 16 статья гласит, что государство принимает все соответствующие меры для ликвидации дискриминации в отношении женщин во всех вопросах, касающихся брака и семейных отношений – на деле же это не работает. Не работает и пункт о том, что дамы имеют право решать вопрос о количестве детей и промежутках их появления на свет – в Кыргызстане девушки нередко выступают лишь «инкубаторами». Не учитывается право женщины на выбор профессии – да, в регламентирующих вопросы образования документах права прописаны, на деле же никто не отругает нерадивого мужа или отца, закрывших девочку в четырех стенах. Не искореняются и предрассудки с обычаями, основанные на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин… Так и получается, что в ООН мы отчитываемся, говорим о том, что стало лучше, вот только за кражу невесты, что, кстати, в уголовном кодексе отчего - то выделено в отдельную статью, был осужден только один человек. Один из тысяч.
Кстати: Более 20 % браков «заключаются» путем похищения невесты. В это число входят и те случаи, когда девушка на кражу согласна. В 2017 году, согласно данным Нацстаткома, в КР заключили 43 350 официальных браков – выходит, учитывая тот факт, что 6 процентов из них– насильственные, 2601 девушка оказались «счастливыми» женами принудительно. Надо учитывать, что многие союзы заключаются через никах – сколько там нежелающих вступать в семейные узы дам – не известно. Однако есть примерное количество тех, кто «вышел замуж» по религиозным канонам, не достигнув совершеннолетия: подсчеты статистического комитета и ЮНИСЕФ показали, что в стране 6 тысяч девочек, которым пришлось стать женами до 15 лет, и более 160 тысяч девочек, ставших семейными дамами в возрасте до 18 лет.
