Китай заявил, что Пакистан является "ключевым звеном" в его многотриллионной транзакционной инициативе "Пояс и путь", а CPEC - его самым важным активом. Сфера охвата CPEC была обширной и включала строительство глубоководного порта в Гвадаре, автомобильной и железнодорожной линии от этого порта до провинции Синьцзян на западе Китая, чтобы помочь Пакистану преодолеть дефицит электроэнергии, модернизацию его транспортных сетей и переход от преимущественно аграрной экономики к индустриальной с инвестициями в горнодобывающую промышленность, сельское хозяйство, проекты по обеспечению средств к существованию, наука и техника, образование и т.д.
Но спустя десять лет после своего грандиозного запуска сложный проект китайской инфраструктурной сети протяженностью 3218 км, осуществляемый в Пакистане, по-прежнему ограничивается разрозненными инвестициями в проекты энергетической и транспортной инфраструктуры, без каких-либо инвестиций и передачи технологий ни в промышленность, ни в сельское хозяйство для повышения производительности и экспорта. Несмотря на свое торжественное открытие, результатом является то, что морской и сухопутный коридор CPEC не смог смягчить постоянные проблемы платежного баланса и долгового кризиса в Пакистане.
Недавно временный премьер-министр Пакистана Анвар уль-Хак Какар принял участие в третьем форуме BRI и в своей речи заявил, что партнерство между Пакистаном и Китаем было “создано на небесах”. Продемонстрированный форум BRI сам по себе был попыткой Пекина оживить BRI, которая погрязла в противоречиях. Инфраструктурную инициативу Пекина обвинили в выдаче кредитов на неустойчивые проекты, которые стали долговыми ловушками для небольших стран и ввергли их в глубокий экономический кризис.
Энергетические и транспортные схемы, приводящие к возникновению долгов:
Из общей суммы, выделенной в рамках CPEC, основная часть суммы была выделена на энергетические проекты, в то время как оставшаяся сумма была направлена на инфраструктуру – дороги, хайвеи, развитие портов и аэропортов, включая Гвадар. Проект, который должен быть завершен к 2030 году, был взят китайскими компаниями, главным образом у Банка развития Китая и Эксимбанка Китая, под залог их собственных балансов, и график реализации определяет поток платежей. Уже вступив в среднесрочную фазу (2021-25 гг.), первая краткосрочная фаза CPEC (2015-22 гг.) в течение первого десятилетия характеризуется только финансовым кризисом, усилением мятежей, политической нестабильностью, растущей коррупцией.
Заключительный долгосрочный этап приходится на 2026-30 годы; но, учитывая медленные темпы работ, неопределенную политическую обстановку и растущий скептицизм с обеих сторон, вероятным результатом является то, что большинство проектов CPEC останутся замороженными. Несмотря на то, что первый этап был реализован на основе правительственных сделок, он был отмечен задержками из-за таких проблем, как непогашенные взносы подрядчиков. На втором этапе, начатом в августе, предлагается привлечь частный сектор посредством инвестиций в формате B2B, и неизбежно возникнут дополнительные бюрократические и юридические формальности. По оценкам, за 15 лет это обойдется в 46 миллиардов долларов, с тех пор эта цифра возросла до 62 миллиардов долларов.
Вскоре после подписания соглашения в Пакистане была замечена массовая активность Китая, в страну прибыло большое количество техники. Но поскольку это коммерческие проекты, отток капитала вскоре начал окупать их стоимость, и нагрузка на экономику проявилась в течение нескольких лет в усиленной форме, поскольку приходилось выплачивать не только оборудование, но и проценты. На долю Китая приходится примерно 30 миллиардов долларов из общего внешнего долга Пакистана в размере 126 миллиардов долларов, что превышает его заимствования у Всемирного банка и Азиатского банка развития вместе взятых. И все же, даже когда Пакистан искал новые займы для погашения старых займов, Китай ждал зеленого сигнала от МВФ, прежде чем предоставить некоторую помощь.
Внесла ли CPEC заметный вклад в экономику Пакистана?
Несмотря на использование обеими сторонами таких эпитетов, как “беспроигрышная инициатива”, “железные братья”, “сделано на небесах” и “выше гор и глубже океанов”, используемых для описания отношений, первый этап CPEC остается чрезмерно обещанным и недостаточно реализованным. Согласно сообщению в средствах массовой информации на заседании органа по принятию стратегических решений CPEC, Объединенного комитета сотрудничества (JCC), которое состоится в октябре 2022 года, Китай фактически отклонил несколько предложений, таких как включение управления водными ресурсами, развитие городской инфраструктуры, основы политики газификации угля для удовлетворения внутреннего спроса, а также что касается экспорта, пакистанская сторона выдвинула спрос на китайские технологии для совместной разведки, разработки и сбыта металлических полезных ископаемых, и это лишь некоторые из них. В протоколе заседания ОКК говорилось, что существуют “проблемы, с которыми сталкиваются обе стороны при углублении экономических связей”.
Интерес Китая к порту Гвадар проистекает из разработки альтернативного коридора, который соединил бы порт Аравийского моря с Синьцзяном через Пакистан. В 2017 году China Overseas Port Holding Company (COPHC) приобрела порт Гвадар в аренду сроком на 40 лет, что делает Китай одновременно оператором и разработчиком. Хотя концептуально это было разумно, частые нападения белуджских повстанцев, нацеленных на инфраструктуру коридора, и особенно китайцев, сделали завершение строительства и эксплуатацию вдоль маршрута нереалистичным предложением. Их сопротивление проистекает из того факта, что проекты CPEC в значительной степени принесли пользу провинциям, которые уже являются более развитыми.
Граждане Китая, работающие над проектами CPEC, стали мишенями не только белуджийских повстанцев в южных провинциях Гвадар и Карачи, но и Исламского движения Восточного Туркестана (ETIM) и Техрик-и-Талибан Пакистан (TTP) вблизи гидроэлектростанции Дасу в Верхнем Кохистане. Даже на недавнем форуме BRI в Пекине президент Си Цзиньпин призвал обеспечить безопасность интересов Китая: “Мы надеемся, что пакистанская сторона гарантирует безопасность китайских учреждений и персонала в Пакистане”. И это несмотря на то, что в Пакистане были созданы специальные силы численностью 10 000 человек для защиты китайских рабочих. На данный момент порт Гвадар по-прежнему далек от превращения в полностью действующий морской порт. Это также не улучшило жизнь тех, кто оккупировал регион.
В Пакистане от провинций поступали требования о большей доле в проектах CPEC. Инфраструктурный проект, финансируемый Китаем, также не избежал возникновения сомнений в политическом классе. Выражая обеспокоенность по поводу суверенитета, сенатор Тахир Машхади прокомментировал, что с китайской инициативой “на подходе еще одна Ост-Индская компания; национальные интересы не защищены”. Когда предыдущее правительство Имрана Хана попыталось оценить CPEC, пакистанская армия пресекла любые попытки пересмотреть соглашение с китайцами.
Заявления о создании более двух миллионов рабочих мест в рамках проектов CPEC фактически создали рабочие места примерно для 1 55 000 пакистанцев. Ни один из энергетических проектов, которые должны были быть завершены к первому этапу, не функционирует; например, гидроэнергетический проект Суки Кинари, гидроэнергетический проект Карот, угольный блок Тар-II и угольный блок Талнова требуют продления. После первоначального импульса, в рамках которого были разработаны некоторые электростанции и другие инфраструктурные проекты, этот импульс значительно замедлился. Пакистан по-прежнему имеет самый высокий тариф на электроэнергию среди стран региона.
В июле этого года, когда вице-премьер Китая Хэ Лифэн посетил Пакистан в ознаменование десятилетнего юбилея CPEC, была подтверждена сдержанность Китая в отношении дальнейшего сотрудничества по проектам, связанным с энергетикой, изменением климата, линиями электропередачи и туризмом. Это привело к некоторому предположению о том, что Пекин, возможно, рассматривает свои обязательства в Пакистане как более неудобные, чем они того стоят. Со стороны Пекина ощущается явное нетерпение, чтобы Исламабад разрешил внутренние разногласия по поводу CPEC и создал более благоприятные условия безопасности для продолжения проекта.
В 2019 году был создан орган CPEC для обеспечения бесперебойных инвестиций, но на самом деле “ни один доллар не был инвестирован” через этот механизм. Что касается высоких технологий, то пакистанцы на уровне проектирования и инжиниринга фактически исключены из крупных проектов CPEC, выполняемых на пакистанской земле. Китайские и пакистанские официальные лица часто рекламируют CPEC как способ изменить правила игры, который "продвигается хорошо", но несколько раз официальные лица в частных беседах указывали на проблемы в реализации проекта стоимостью 62 миллиарда долларов. Отсутствует ясность в отношении статуса проектов и вопросов прозрачности, таких как приватизация энергетики, расширение угольных электростанций, вопросы оплаты.
