Мировая киноиндустрия спустя четыре года после появления первых ковидных ограничений восстанавливает убытки 2020 года. Идет работа над сотнями новых кинолент, вручаются награды на международных и локальных кинофестивалях, кинотеатры разных стран вновь открыты, а на ряд премьер не найти свободных билетов. Параллельно с этим пандемия породила рост популярности онлайн-кинотеатров, которые предоставляют бесплатно и по подписке доступ к тысячам старых и новых фильмов, сериалов, реалити-шоу. И они тоже активно развиваются.
Как будут сосуществовать эти разные виды дистрибуции киноискусства, и что охотнее будут смотреть и экранизировать в ближайшие годы, «МК-Азия» узнал у режиссера и продюсера Станислава Соловкина. Кыргызстанцам он знаком как человек, благодаря которому Netflix показал миру кок-бору, жителям России и других постсоветских стран – по проектам «Последний герой» и «Жди меня», а мировой аудитории – по «Визе невесты. Визе жениха» (90 Day Fiancé: Before the 90 Days) и другим проектам.
Февраль 2024 года богат на классические экранизации. В России и на постсоветском пространстве гремит «Мастер и Маргарита» Булгакова, на Западе выходит вторая часть «Дюны» Герберта. И это за последние годы не единственный случай киноинтерпретации произведений, у которых уже множество экранизаций. С чем, по-вашему, может быть связано желание значительной части кинотворцов обратиться к уже известным культовым в своих нишах книгам и комиксам, а не искать нечто новое?
– Давайте разделим этот вопрос на две части. Первая – почему это происходит. Режиссеры и продюсеры понимают, что сюжет, описанный в той или иной книге, уже опробован, уже привлек внимание. Значит, это определенная гарантия коммерческого успеха. Никто же не экранизирует провальную книгу, которая плохо продавалась. Все экранизируют хорошие книги. И даже если экранизация окажется плохой, зритель пойдет хотя бы на имя писателя или название романа.
Вторая часть вашего вопроса – почему не создают новое. Если это кино хорошее, то такая экранизация – все равно создание чего-то нового. Если вы посмотрите «Мастера и Маргариту», то это новое произведение: новая интерпретация, новое визуальное решение, а не тупой перенос диалогов из книги на экран. Так что в этом нет ничего плохого – это вопрос качества. Но главное даже не в этом. Если мы оценим ежегодное производство кино в абсолютных цифрах, то экранизации и повторные экранизации – это капля в море.
Сложнее ли стало привлечь, на ваш взгляд, современного зрителя в кинозалы и к телеэкрану за счет обилия пиратского видеоконтента и онлайн-кинотеатров в Сети?
– Тут нужно смотреть статистику, которой я не владею. Но полагаю, что проблема пиратского контента в Сети немного подисчезла, хотя она и была некоторое время назад. Люди, которые любят смотреть хорошее кино, никогда не будут смотреть тряпку – они лучше дождутся кино, которое выйдет на большой экран.
Онлайн-кинотеатры в Сети существуют, и они занимают все большее место. Заменят ли они собой кинотеатры полностью? Не думаю. Но они сильно их потеснят. И я не вижу в этом ничего плохого – это естественный ход цивилизации, ее развития. На индустрию же это повлияет скорее положительно, так как затраты на создание фильмов и прибыль могут больше окупаться. Стоимость просмотра в онлайн-кинотеатре, если мы говорим в среднем по миру, уже обходится дешевле, чем поход в кинотеатр. Но при этом охват количества людей, которые могут позволить себе просмотр в онлайн-кинотеатре и заплатить за него, становится гораздо больше, чем тех, кто может пойти в кино не только по финансовым, но и по временным показателям.
Можно ли сказать, что стриминговые сервисы, скорее портят зрительский вкус, чем создают и воспитывают его? Формируют вкус зрителя, его контент-пристрастия и навыки потребления информации сейчас и глобальные социальные сети – от постов Х и роликов Тик-Тока до ресурсов, признанных экстремистскими и запрещенными в России.
– Я не очень понимаю, почему мы разделяем стриминговые сервисы и сервисы кино. Стриминг – лишь технический способ передачи информации. Нам же все равно – ламповый у нас телевизор или на микросхемах. Никакого отношения к вкусу это не имеет. Если под стриминговыми сервисами рассматривать Твиттер, он же Х, Tик-Ток, другие сервисы, то не думаю, что это каким-то образом «портит» или «не портит» зрительский вкус. Формирование вкуса – гораздо более сложный, комплексный процесс, чем просмотр или отказ от просмотра того или иного видео в стриминговых или иных сервисах. И мне кажется, что какое-то значение интернета в формировании вкуса человека существенно преувеличено. На вкус и его формирование все-таки влияют семья, прочитанные книги, и иные вещи в жизни.
Просто это очень удобно: винить во всем интернет, и говорить, что у современных детей плохой вкус из-за того, что они смотрят в интернете. Во-первых, мы этого точно не знаем. Во-вторых, вкус у них может быть и не плохим – а просто отличается от вашего и нашего. В-третьих, кто тот человек, который задает идеал вкуса? Нет таких людей.
Чему, по-вашему, кинематограф и телевидение научились и учатся у социальных сетей? Могут ли они стать в будущем угрозой обеим индустриям, или это, скорее, союзники?
– Я не знаю, кто, чему и у кого в этом случае учится. Но знаю, что настоящее искусство друг другу никогда не создает конкуренции, а всегда друг друга дополняет. И думаю, что главное, чему кино и телевидение научились у социальных сетей – это то, как добиваться большего охвата зрителей, и это хорошо. И никогда они друг друга не заменят – всегда будут вместе, это некий синтез.
Какой отпечаток все эти глобальные тенденции наложили на ваш профессиональный взгляд продюсера и режиссера? От каких личных качеств и профессиональных навыков в новых реалиях со времен девяностых вам пришлось отказаться со временем, а что – усовершенствовать, и сожалеете ли вы об этом?
– Мне кажется, что огромное количество новых технологий – в сравнении с девяностыми – для меня сильно сократило присутствие на съемочной площадке, сократило ряд деталей подготовки и реализации проектов. От, пардон, покупки билетов для съемочной группы, до передачи отснятого видеоматериала из одной страны в другую. Технологии превратили все это из экстремальных событий в рутинную кабинетную онлайн-работу. Этого, конечно, немного не хватает, потому что это давало большой адреналин. Но, возможно, это просто ностальгия.
Вам доводилось за это время бывать и работать в абсолютно разных странах – от ряда государств Южной Америки до Австралии и Кыргызстана. Есть ли у вас какой-то личный способ, который помогает прочувствовать особенности новой страны и отразить ее дух в конечном продукте, ради которого вы туда и приехали? Возможно, вы смотрите какие-то местные киноработы, слушаете национальную музыку перед тем, как поехать в новое место на карте мира, или делаете что-то другое в этом роде?
– Я действительно был более чем в девяноста странах. И скажу абсолютно честно: кино – плохой способ для объективного познания мира. Это то же самое, что изучать физику с помощью книг в жанре фэнтези. Зато кино – это прекрасный способ познания себя. А для познания мира кино годится плохо, да и задача у кино другая. Кино хорошо подходит для познания себя. У вас есть какая-то концепция мира внутри, свой мир внутри. Вы идете в кино и видите, что режиссер, который создал фильм на экране, показывает свою картину мира такой, какой он ее видит. И на стыке совпадения и несовпадения этих картин мира вы многое узнаете про себя, а вовсе не про мир.
А как узнать про мир – я вам расскажу, и дам советы, как человек, который много путешествовал. Если вы хотите узнать ту или иную страну, куда вы поехали – ешьте там, где едят местные жители, ходите на местные дискотеки, заведите местных друзей и знакомых. Не ездите с туристическими группами, ездите с семьей, а вообще лучше всего ездите один. Постарайтесь заранее подучить язык, на котором в этой стране говорят. Если с языком плохо, наймите местного переводчика, который станет вам другом или подругой и погрузитесь в мир страны. Потому что страна, которую вам показывают из окон туристического автобуса или другого транспорта – никакого отношения к стране, в которую вы прибыли, не имеет. К этой стране имеет отношение то, что делают сами ее жители – их чувства, пристрастия, еда, музыка. Ешьте не в дорогих ресторанах, а там, где едят они, ходите на их дискотеки и слушайте музыку, которую слушают они – и будет вам прекрасно.
В свое время именно благодаря одной из ваших поездок зрители Netflix смогли познакомиться с кыргызской игрой кок-бору в проекте «Home Game». Насколько в целом оказался востребован этот проект о национальных играх и культурах разных стран мира? Интересен ли глобальному зрителю оказался мир простых, обыкновенных людей из других стран мира, с другого континента и даже с другого полушария Земли?
– Да, «Home Game» был фантастически популярным проектом. Он был в одно время даже самым популярным документальным проектом на Netflix. Это был огромный проект, и то, что Кыргызстан поучаствовал в нем – было здорово и для страны, и для кок-бору, и для самого Netflix. И, надо сказать, это хорошо совпало с периодом ковида, когда перемещения по миру сильно ограничились, если не сказать прекратились. Людям вдвойне интереснее стало смотреть, что происходит в других частях мира, потому что они были лишены возможностей поехать туда и испытать это сами. Это был прекрасный проект.
Как вы думаете, будет ли в будущем расти спрос у зрителя на эту условную «жизнь других в реальном мире» – истории реальных людей и народов на киноэкране или плазменной ТВ-панели? И обойдет ли он по популярности «придуманный мир»: экранизации и интерпретации книг, сказок, легенд, комиксов?
– Полагаю, что никакой конкуренции между этими жанрами нет. Люди смотрят и то, и другое. Мне кажется, что и телеиндустрия, и киноиндустрия могут пойти в углубление в части фэнтези, фантастики, «придуманного мира». Этот мир сильно отличается от того мира, в котором мы сейчас существуем. Особенно учитывая то, что мир, в котором мы сейчас существуем, переживает тяжелейшие времена. Хочется уже другой глобус! И зритель хочет услышать, увидеть и познать что-то такое, что в его мире произойти не может.
Я думаю, что такой киношный мейнстрим пойдет по развитию фантазийных историй. И я вам напомню, что Толкиен создал свою сагу про хоббитов почти сразу после Второй мировой войны, когда мир хотел отрешиться от ужаса, который пережил. И Толкиен придумал свой мир, куда люди могли убежать. Мне кажется, что наш мир сейчас пойдет по этому же пути – или же по похожему.
