«Отработать» давнего сидельца Васькова досталось мне. Неоднократно судимый рецидивист, последний срок отбывал за убийство. Осужденные, знакомые с ним по отсидкам, характеризовали Васькова как волка-одиночку.
Когда тот прибыл, за него сразу же «впрягся» начальник производства: Васьков был электриком, каких на зоне вечно не хватало. Даже из карантина его пришлось выпустить раньше. Жил в отряде, работал. Первое время я контролировал его жестко. Раз-другой пьяным засек, в штрафной изолятор определил — и каждый раз заводское начальство за него ходатайствовало. Я спорил: внутренний распорядок на зоне для всех один — тогда с этим строго было. Наконец пришли к консенсусу: днем зек работал, а ночью возвращался в ШИЗО.
...Прошло полтора года. Уже примелькавшийся Васьков взял к себе в подмастерья некоего Тулина, доставленного очередным этапом. Лет двадцати семи, за плечами — две ходки, и тоже в электричестве шарит. Сдружились они.
Взял я как-то краткосрочный отпуск (непросто это — три дежурства подряд отстоял). Уехал к родне в Алма-Ату. В понедельник — на службу, а там ажиотаж: Васьков пропал, еще с субботы. Начальство понаехало, кинологи, собаки… в прямом смысле землю роют: периметр зоны внутренние войска охраняли, а они напрямую Москве подчинялись. Побег — ЧП! Но поскольку никаких доказательств того, что особо опасный зек покинул территорию колонии, обнаружено не было, тело рьяно искали внутри.
Мы же принялись чинить свои разборки и, памятуя о том, что желающих общаться с электриком, несмотря на его сроки и «весомость», не было, стал я выяснять причину. Вскоре прознал, что в колонии особого режима он как-то из похоти вознамерился изнасиловать сокамерника... Чтобы было понятно: среди тюремного населения попадаются так называемые «отверженные», с ними все более-менее ясно; для остальных такая мера считается жестоким наказанием, применяемым за очень серьезное прегрешение. А тут — одной эрекции ради, да на особом режиме, где сплошь «козырные» чалятся...
Короче, Васьков сам стал за это кандидатом на «групповуху». Но потенциальный потерпевший, чтобы не осрамиться, обвинение снял. И получилось, что статус электрика остался вроде бы непоколебленным, однако слухи, как круги по воде, по лагерям все же разошлись. Потому и чурались его, особенно молодежь.
Как думаете, каким был наш следующий шаг? Логично: дотошная беседа с Тулиным. Огромная редкость среди осужденных — тот каллиграфическим почерком написал подробную объяснительную… на шести листах! Старательно изложил, как разыскивал наставника: с кем беседовал, как щитовую будку обследовал — вдруг того током убило... Рьяность настораживала.
Лишь на шестом часу Тулин, что называется, «поплыл»:
— Вечером сидели в комнатенке, которую давно облюбовали и самодельной мебелью оборудовали, по фене — «бендежке». А что — удобно: она к главному электрораспределителю примыкает, и в столовку недалеко. Бражку мы там втихаря поставили. Ну, выпили понемножку. Вдруг Васин возбудился как-то и полез ко мне... Да еще и приговаривает: не дашь — убью, мол. Уже и на пол повалил, штаны стягивает... А у меня в кармане отвертка была, пырнул его прямо в сердце. Тут же помер и без крови как-то...
— Труп куда дел? Мы ж там перекопали всё... и собак розыскных трижды гоняли!
— Погребок небольшой, гражданин начальник, мы там под плинтусом вырыли. С полметра всего в глубину, как раз фляга браги помещалась. Там он и лежит, бедолага...
— Ладно нас, но овчарок-то как обманул?
— А я его... засолил.
— Чего?!
— Засолил, в натуре... Может, покажу лучше?
В «бендежке», приподняв плинтус, Тулин вынул несколько половых досок. Под ними оказался маленький погребок. Там в позе эмбриона, завернутое в простынь и густо пересыпанное крупной поваренной солью, лежало рецидивистово тело.
— Где столько соли взял? — только и спросил я.
— Столовка-то рядом, а у них вечно то котлы, то другое оборудование из строя выходит. Днем и ночью нас дергали. Починим — покормят, десяток гнилых картофелин с собой дадут. А соли там, на складе, почему-то валом было. Вот мы и таскали ее немеряно… Видишь, пригодилась. Обертки я в мусор выбросил, много. Никто и внимания не обратил...
Тулину тогда добавили 10 лет и этапировали на тюремный режим в Казахстан. А через пять лет, по отбытии половины срока, снова к нам, на строгий, привезли. Встречались, беседовали... Служба есть служба.