«Время было сложное, никто не мог ничего обещать»
— Название «ВОССТ» образовано от словосочетания «восточная страна», — рассказывает Валерий Павлович. — С чего я начинал? Это был 1990 год, время развала всего и вся… Как и у многих других людей, у меня не было денег — зато были идеи. Я занял у сестры 170 рублей, 30 отдал за изготовление печати своего малого предприятия, но так как на производство штампа тогда уходило до полугода, я дал еще 100 рублей, чтобы печать мне сделали в ускоренном порядке — за месяц. Оставшуюся сумму я потратил на изготовление 500 фирменных бланков. Арендовал комнату площадью примерно 2,5х3 метра, где были стол, две табуретки и печатная машинка. В сотрудники позвал своих безработных знакомых — бывших снабженцев и начальника отдела кадров. Предварительно я заключил договоры с заводами, которые тогда работали во Фрунзе: взял на себя обязательства поставлять им металл и древесину для производства, а они взамен должны были рассчитываться своей продукцией, которую не удалось реализовать и которая накапливалась на складах. Таких заводов у нас хватало: электровакуумный, ремзавод, «Электродвигатель» и так далее... Связи этих предприятий с аналогичными заводами в других республиках были утрачены, потому что Советский Союз находился на грани развала. Когда у меня набралось достаточное количество договоров и предложений, я занял у друзей 15 тысяч рублей и начал отправлять своих сотрудников в командировки на российские предприятия. Например, в леспромхозы с предложением: мы поставим вам такую-то продукцию (гаечные ключи, стиральные машины и прочее), а вы пришлете взамен древесину…
— У вас имелись связи с предприятиями в других республиках СССР?
— Да, знакомства, которые были налажены еще в «стабильный» советский период. Например, когда-то я работал в производственном объединении «Киргторгмаш», от которого летал в Магнитогорск, Запорожье, Караганду и другие города, где были металлургические комбинаты. Естественно, у меня остались связи с руководством предприятия, и я этим воспользовался: договорился, что начну отгрузку товаров из Кыргызстана, как только согласуем цены. Но с магнитогорского комбината, не дожидаясь, пока я перешлю данные по товарам, отправили нам целый вагон листового железа, используемого для изготовления консервных банок. Я звоню туда: «Как так? Вы ведь даже не успели получить информацию о наших товарах». А в ответ: остался, дескать, вагон металла (потребитель отказался), не знаем, куда его девать, верим, что ты рассчитаешься, поэтому и отправили. Представьте мое волнение, ведь это был первый договор, который я оформлял от имени собственной фирмы... Вагон с металлом пришел, и я предложил его по договорной цене столичному заводу от мясо-молочного комбината, где делали консервные банки. Продав это железо, я рассчитался с долгами, и на руках еще остались деньги для оборота. Тогда я стал действовать смелее — обратился к замдиректора электровакуумного завода Кулешову. Там на складе накопилось много стиральных машин «Киргизия», которые не могли продать, потому что не было упаковочной тары. Я предложил поставить заводу девять вагонов пиловочных бревен, а взамен попросил вагон стиральных машин по эквивалентной цене. Кулешов сказал: мол, директор не верит, что можно доставить лес без фондов, и попросил отгрузить хотя бы один вагон. В принципе, он был прав: время было сложное, никто не мог ничего обещать…
— И как вы умудрились достать дефицитную древесину?
— Еще в советское время я ездил по делам на Ачинский глиноземный комбинат (за цементом). Тогда у меня выдались несколько свободных дней, и я решил съездить из Ачинска в Красноярск, посмотреть город. По пути увидел станцию — Краснореченский леспромхоз. Вышел на ней, вижу — обычный щитосборный домик на десять кабинетов. Познакомился с начальником леспромхоза, молодым парнем по имени Сергей Сурмин… Через несколько лет я позвонил ему и предложил: мол, отгрузи мне вагон древесины, а взамен получишь стиральные машинки, которые можешь выдать своим сотрудникам в счет зарплаты. Он согласился, и вскоре на завод электровакуумного машиностроения прибыли три вагона с лесом. Предприятие отгрузило один вагон стиральных машин, а я получил оставшийся лес, который отдал заводу... За свою работу я брал 10% складской наценки, это минимум. На госснабовских предприятиях складская наценка доходила до 53% (за срочность и изыскания).
Вот так и пошла моя коммерческая деятельность. Число сотрудников выросло до 40 человек, каждый из которых курировал два-три договора. Работу мы ежедневно начинали с совещания: кому и что должны поставить, на каком этапе находится исполнение и т.п. Вскоре грузооборот достиг 40 вагонов в месяц. При таких оборотах мне понадобилась большая территория, куда я мог бы отгружать прибывшие бревна и листы металла. В итоге я взял у колхоза «Рассвет» четыре гектара земли, за которую рассчитался бензином и древесиной. Позже купил рельсы и завел железнодорожную ветку, чтобы вагоны могли приезжать прямо сюда. Чтобы расширить обороты, я взял в банке кредит — миллион рублей, — на который начал постройку офиса. Потом взял еще один кредит и увеличил территорию на гектар, где построил мебельную фабрику. Спустя еще какое-то время построил угольный склад. Позже снова расширил участок и построил нефтебазу. Постепенно от посреднической деятельности я перешел к производственной: у фирмы уже была своя автобаза, мебельное производство и прочее.
«Акаев рекомендовал министрам посетить ВОССТ»
— По фотографиям видно, что вашу фирму посещали высокопоставленные чиновники…
— Да, и многие предлагали мне заниматься каким-нибудь другим производством: например, выпуском водочной продукции в пластиковых стаканах или поставкой наших вертолетов на капремонт в Индию (мол, техника будет проходить через фирму, а долю буду получать только я). В общем, было немало сомнительных предложений, но я хотел заниматься только тем делом, которое хорошо знал... Оценив мои заслуги, тогдашний президент Аскар Акаев первому в Кыргызстане вручил мне, предпринимателю не кыргызу, государственную медаль «Данк». И это тоже обязывало меня честно вести бизнес. Кстати, в плане налогов у меня тоже все всегда было чисто, иначе фискальные органы могли бы придраться к моей бухгалтерии.
— Можете назвать чиновников, которые приезжали к вам на предприятия?
— Прежде всего, конечно, президент Акаев. Еще Феликс Кулов (когда был госсекретарем, а потом и губернатором Чуйской области), Жаныш Рустенбеков (в то время — госсекретарь)... С ними были и другие чиновники. Когда Акаев заехал в первый раз, он пробыл у меня больше трех часов, хотя на других предприятиях, по словам сопровождающих, задерживался максимум полчаса. Аскару Акаевичу понравилась производственная база и мои предложения по развитию предпринимательства. После он рекомендовал многим министрам посетить ВОССТ, чтобы поговорить со мной и узнать о работе предприятия. Премьер-министров, которые посещали компанию, всех и не упомнишь… частыми гостями были также депутаты ЖК. Нередко приезжали представители Всемирного банка, были послы иностранных государств. А с директорами и чиновниками разных уровней мы встречались каждый четверг в офисе ВОССТ, в рамках бизнес-клуба. Обменивались опытом и советами.
— В каком году вы запустили неф-тебазу?
— Эксплуатация базы ГСМ началась примерно в 1995 году, а года три спустя интерес к ней стали проявлять акаевский сынок Айдар и его друг Омурбек Бабанов. После этого на меня начали «наезжать» милиция, налоговая и прочие проверяющие службы… Когда Акаевы бежали, Бабанов сдружился с Максимом Бакиевым. По сути, Бабанов ни как личность, ни как предприниматель ничего собой не представлял — он был, извиняюсь за выражение, «шестеркой» у президентских детей. Фирма «Альянс», где он значился исполнительным директором, принадлежала известному предпринимателю Мусе Бажаеву. То, как Бабанов сколотил свой капитал, — тема для отдельного разговора. Делишки он проворачивал под патронажем сынков трех президентов — Акаева, Бакиева и Отунбаевой; должности вице-премьера и премьера тоже получил исключительно благодаря своим связям, а не опыту работы. Я бы, скажем, не взял его и начальником цеха, потому что у него нет никаких технических знаний. Он только и умеет, что здесь купить подешевле, а там продать подороже…
«Нефтебазу вернули в запущенном состоянии»
— О вашем противостоянии с Омурбеком Бабановым «МК» писал не раз. Но давайте все же напомним читателям суть этого конфликта.
— Он начался в июле 2008 года. Между мной и руководством ОсОО «Мунай мырза базис», учредителем которого числилась Анипа Бабанова (мать Омурбека Бабанова, ныне покойная), а главой — его племянник Сагадылда уулу Жаныбек, был подписан договор купли-продажи нефтебазы. По условиям договора, я должен был в течение трех дней передать покупателю все правоустанавливающие документы, в эти же сроки «ММБ» обязалось выплатить мне требуемую сумму — 5 млн долларов. Я выполнил свои обязательства сразу, в день подписания договора, но деньги на счет фирмы так и не поступили. На следующий день после подписания, 2 июля, Омурбек Бабанов лично обратился ко мне с просьбой о дополнительном соглашении: дескать, надо продлить срок выплаты еще на десять банковских дней, поскольку требуется время, чтобы собрать необходимую сумму. Я подписал и это соглашение, отсрочив выплату необходимой суммы до 15 июля. Однако все сроки истекли, а деньги перечислены не были… Сначала Бабанов утверждал, что не может произвести оплату, поскольку ему неизвестны мои банковские реквизиты, а потом вообще перестал отвечать на письма.
Позже, чтобы ввести правоохранительные органы в заблуждение и избежать оплаты, ОсОО «ММБ» было преобразовано в ОсОО «Атэк Ойл», руководить которым продолжал все тот же Сагадылда уулу Жаныбек. В сентябре 2008 года он предъявил мне и ВОССТ иск на 5 млн долларов: якобы в июле и августе по моему приказу на нефтебазе отключали электроэнергию и чинили препятствия для пользования ею, в результате чего «Атэк Ойл» понесло убытки. У меня есть неоспоримые доказательства того, что это заявление ложное. С июля по август 2008 года на нефтебазе хранилось топливо компаний «Газпром нефть Азия» и «Брасс Ойл». Представители этих компаний не захотели работать с подставной фирмой Бабанова и в указанный период вывозили свои ГСМ, что подтверждается пропусками на автомашины и данными регистрационного журнала. То есть нефтебаза работала, а значит, электричество было.
Другое доказательство непорядочности аффилированных с Бабановым компаний заключается в том, что, как выяснилось позже, Сагадылда уулу Жаныбек не мог распоряжаться суммами свыше 100 тысяч сомов, что было отражено в уставе «ММБ», поэтому нотариусы отказывались заверять сделку на 5 млн долларов. 7 июля бабановский племянник принес решение учредителя Анипы Бабановой, согласно которому ему разрешалось заключать сделки на требуемую сумму. К сожалению, тогда я еще не знал, что Анипа Бабанова умерла полтора месяца назад и никак не могла подписать такое решение.
После моих неоднократных обращений в судебные инстанции и освещения всех этих подробностей в прессе к истории с нефтебазой «подключился» младший сын Бакиева, Максим. По его поручению представители Генеральной прокуратуры пообещали вернуть объект, если я соглашусь с бабановскими условиями: аренда на пять лет с оплатой ниже рыночных расценок почти в три раза и отказ от каких-либо требований по возмещению убытков, понесенных в период бесплатной эксплуатации нефтебазы. Я был вынужден согласиться и в декабре 2009 года подписал договор аренды. Однако компания «Атэк Ойл», вероятно, надеясь на покровительство Максима Бакиева, с первых же дней стала нарушать условия договора. В частности, меня запретили пропускать на территорию моей же нефтебазы, а сотрудники «Атэк Ойл» в нарушение всех санитарных норм начали проводить реконструкцию трубопровода и выгрузочной площадки…
— После 7 апреля 2010 года вы, конечно, надеялись, что Омурбек Бабанов наконец лишится властной поддержки?
— Да, но вопреки моим ожиданиям, он смог втереться в доверие членов временного правительства. В мае 2010-го я обратился в суд с требованием о расторжении договоров с бабановскими компаниями. Впоследствии, как вы знаете, на мою жизнь было совершено три покушения. В первый раз меня спас Шамиль Атаханов, отбив от нападавших. Второе нападение произошло возле Орто-Сайского рынка: средь бела дня пятеро отморозков, вооруженных битой, арматурой и ножом, избили меня и изрезали. Я действительно чудом выжил… Третье нападение случилось в здании Жогорку Кенеша, куда депутаты пригласили меня рассказать о своих проблемах. Но до сих пор мои жалобы в правоохранительные органы остаются безответными…
Лишь в конце прошлого года мне удалось заполучить нефтебазу обратно. Вернули ее в запущенном состоянии, и я потратил больше миллиона сомов, чтобы привести все в порядок: покрасить резервуары для хранения ГСМ, облагородить территорию, провести каналы для слива воды и т.д. Я готов представить все документы, доказывающие не последнюю роль в происходящем беззаконии Омурбека Бабанова и его племянника Сагадылда уулу Жаныбека. Бабанов так и не рассчитался со мной за то время, пока использовал нефтебазу. Мало того, он и сейчас старается напакостить: перекрыл контейнером автомобильную дорогу, которая ведет к объекту. И я везде готов доказывать, что Омурбек Бабанов — рейдер и мошенник.
— Какие у вас планы теперь, когда вам вернули собственность?
— Планы мои открыты и ясны: я намерен продолжать развивать производственную структуру как самостоятельно, так и с потенциальным партнером или инвестором.
